Мои любезные и терпеливые читатели вправе знать, почему на мне лежала ответственность принимать иностранных гостей высокого ранга и поддерживать с ними cвязь в рамках фирмы.
Таково было решение вице-президента фирмы – после того, как я ему доложил «о слабом месте СЭВ-а» и о возможностях фирмы использовать это на редкость благоприятное обстоятельство.
С этого дня на моей визитной карточке, кроме всего прочего, прибавилось – «отдел внешних связей». Как говорится, «бери власть силой, а уважение заслуживай»!

Ход конем!

Директор мне сказал, что, на следующей неделе, по просьбе министра иностранных дел Франции фирма принимает Министра газовой промышленности Советского Союза и что на мне лежит обязанность организовать этот прием.
В распоряжении промышленников восточного района Парижа был особняк с разъемным рестораном (передвижные стенки) и несколькими залами для собраний и совещаний.
По мере того как приближался день приема, мне все чаще и чаще звонили, главным образом, банкиры, которым очень хотелось присутствовать на приеме.
Суть такого интереса заключался в том, что Советский Союз начал активную разработку нефтяных и газовых ресурсов и что он нуждался в большом количестве стальных труб большого диаметра, которые предполагалось купить на Западе. Объемы закупок очень большие и, следовательно, будут нужны западные кредиты.
Гости в сборе. После приветственных слов с обеих сторон, французские банкиры атаковали министра "в лоб": "Где вы собираетесь покупать необходимое оборудование? Какую часть закупок будут финансировать западные банки? Какой срок предполагаемого кредита?» И т.д.
Министр пытался объяснить, что он не министр финансов, что вопросы закупок и займов не входят в его компетенцию, что им следовало бы обратиться непосредственно или в посольство, или в министерство финансов.
– Но, все же, господин министр, вы присутствуете на заседаниях кабинета министров и вам, наверное, известна ориентация советского правительства!
Я переводил вопросы и ответы.
Неожиданно, министр обратился непосредственно ко мне: "Скажите этим господам, что я не могу удовлетворить их любознательность и чтобы они больше не приставали с глупыми вопросами»!
– Господин министр, ваш ход конем меня ставит в деликатное положение, – сказал я.
– Вы что, играете в шахматы? Вы знакомы с Борисом Спасским? Между прочим, он мой друг!
И министр заговорил со мной о шахматах, не обращая внимания на присутствующих.
Я передал банкирам ответ министра, но в подходящей форме. Банкиры начали расходиться. После некоторого времени, уехал и сам министр.
На следующий день я сопровождал министра и его советников в провинцию, на опытную установку по сжижению метана. Министр отнесся со вниманием ко мне, поинтересовался моей биографией и, на обратном пути, предложил перейти "на ты"!

После описанного эпизода министр многократно бывал в Париже и каждый раз мне звонил и говорил: "зайди, побрешем"!
Я заходил. Если министр был окружен советниками, конечно, я обращался к нему официально. Как только мы оставались наедине, он молча показывал на Сену, и мы выходили на набережную.
Однажды министр мне сказал, что он уже вторую неделю во Франции и что соскучился по борщу.
– Есть два выхода из положения. Первый, я попрошу жену приготовить борщ и заеду за тобой. Второй – недалеко отсюда находится русская музыкальная консерватория имени Рахманинова. При ней есть столовая, где можно пообедать. Какой вариант тебя устраивает?
– Ни один, ни другой из предложенных тобой вариантов не подойдет.
– Почему?
– Я же министр!
– Ну и что с этого?
– За мной присматривают!
– Нормально. Ты же министр, и если с тобой что-либо случится, за это будет отвечать французское правительство!
– Французы – это не страшно.
– А что страшно?
– Не задавай глупых вопросов. Ты был в Москве? Был! За тобой следили?
– Следили!
– Я являюсь министром, когда я у себя дома. Я являюсь министром, когда приезжаю сюда, по приглашению. Для "наших" же, как только я переступил нашу отечественную границу, я являюсь таким же гражданином, как и все остальные! Понял? Ну, вот и все!
Ясней не скажешь!

В другой свой приезд, министр мне рассказал о трудностях, с которыми он сталкивается, а именно: с невозможностью закупить трубы большого диаметра для газопровода.
– Американцы нам ставят спицы в колеса на каждом шагу. Они запрещают – под предлогом, что западные страны входят в Атлантический пакт – поставлять необходимые нам трубы, ссылаясь на то, что это стратегическое оборудование.
Мы обратились к японским фирмам, которые отказались поставлять трубы под давлением азиатско-восточного пакта во главе которого стояли те же американцы.
А решить этот вопрос мы должны!
– Какой вопрос?
– Мы рассчитали, что через двадцать лет американские запасы природного газа, учитывая его годовое потребление, будут исчерпаны. В дальнейшем Америка должна будет этот газ ввозить. Поэтому, за этот двадцатилетний срок, мы должны обвязать нашу страну газопроводом, чтобы можно было отгружать газ в любой точке наших границ!
Мы изучали этот вопрос всесторонне. Например, мы созвали в Академгород две тысячи самых способных учеников от семи до десяти лет и дали им задачу найти способ перевозки метана из одной точки в другую. Известно, что дети в этом возрасте не обременены знаниями, но зато обладают неограниченной фантазией. Было, например, такое предложение: заморозить метан и привязать кубы твердого метана к крыльям самолета, учитывая, что испарения газа могут быть использованы двигателем как горючее!
В институте задумались над этим предложением. Конечно, никому в голову не пришло, что можно запросто положить эти кубы замороженного метана на крылья самолета и считать, что вопрос решен. Однако начали изучать возможность сконструирования особого типа самолета, который действительно использовал бы пары метана в качестве горючего. Расходы по транспорту были бы близки к нулю – метан-то свой, не покупной!
– Все было бы хорошо, – продолжил министр, – если бы не потребовалось огромного количества нового типа самолетов!

Рассказанное министром меня заинтересовало и, одновременно, озадачило: почему министр поделился таким проектом со мной? Зная советское пристрастие к тайнам всякого вида и рода, я не сомневался в том, что затронутые министром сюжеты являлись государственной тайной!
Получается, мне выдали государственную тайну! Что руководило министром, когда он решился на такой шаг? С какой целью? Чтобы я ее передал "кому надо"? Или же он поделился со мной своими проблемами из дружеского ко мне отношения?
Я терпеливо ждал, что, в какой-то момент, министр мне даст ключик к разгадке этой тайны, "раскроет скобки" – но этого не произошло!

У министра был конкретный план сотрудничества с моей фирмой. По этому поводу Президент фирмы пригласил министра на беседу. Заранее было оговорено, что инициатива объяснения этого плана предоставлялась министру.
В назначенный час я ждал министра перед главным входом фирмы. Наконец машина подъехала.
– Я опаздываю и чувствую себя очень неловко, – сказал министр.
– Министр никогда не опаздывает, его всегда задерживают! – ответил я. Мне показалось, что моя банальная реплика подбодрила министра.
– Спасибо, я им это скажу!
И мы поднялись на седьмой этаж, в салон. Разговоры вначале, как принято, были нейтрального светского содержания. Метрдотель обносил гостей бокалами шампанского.
Потом приступили к сути дела. Президент внимательно выслушал министра и сказал ему, что проект, в общем виде, интересен, что он его передаст в технический отдел для рассмотрения и что результат расчетов будет сообщен министру.
Перед отъездом из Парижа, министр устроил прием, на котором присутствовал Президент фирмы. Министр отвел его в сторону, высказал надежду, что проект сотрудничества примет конкретную форму, и, в заключение, пригласил Президента на охоту в Сибирь.
– Спасибо, господин министр, с удовольствием, тем более, что я очень люблю охоту.
На этом этапе и закончилась идея сотрудничества. Интересы фирмы в США говорили о том, что тесное сотрудничество с Советским Союзом неблагоприятно повлияет на ее будущее. Президент мне сказал, чтобы я поддерживал связь с министром, но не уходил бы далеко вперед.
В моей голове продолжал крутиться план обвязки страны газопроводом, в ожидании соответствующего толчка.

Но этого не произошло: министр скончался, а я сохранил государственную тайну до настоящего момента.

*


У фирмы было несколько НИИ: во Франции и заграницей, в частности, в Японии и в Канаде.
Министр тяжелой химической промышленности Советского Союза с сотрудниками приехал посетить один из таких институтов, расположенный вблизи города Гренобль.
Перед выходом «на площадку», я предложил подойти «к плану местности» и показал цехи, которые мы посетим, и добавил: «а эти мы посещать не будем, там работают на оборону».
Я подлил масла в огонь...
– Господин Максимов, – обратился ко мне министр, – мы не шпионы и подглядывать в замочные скважины не собираемся. Да мы можем вообще ничего не осматривать и уехать! – К протестной реакции министра свои голоса присоединили и сотрудники.
– Господин министр, я по своему опыту знаю, что рано или поздно, во время «прогулки по местности», мне будет задан вопрос: «А сюда пойдем»? Поэтому я счел целесообразным предупредить делегацию заранее о том...
Меня перебили. Вновь заговорили об оскорблении и о немедленном отъезде...
– Господин министр, – поскольку вы высказали пожелание посетить наш институт, предлагаю начать осматривать цехи, оставив на более удобный момент необоснованные разговоры на тему «мы не шпионы». Если же вы решили отказаться от посещения, я вызову автобус, и он вас отвезет на вокзал.
... И делегация двинулась за мной.
Наступило время обеда. Подаваемые блюда довольно демонстративно отодвигались. Опять пошел разговор о том, что «мы не шпионы», что господин Максимов нас оскорбил своими подозрениями, что... что...
Директор института был в панике: что делать?
– Скажи, у тебя коньяк есть? – спросил я.
– Они ведь пьют водку!
– Да, у себя дома, а во Франции предпочитают коньяк!
На столе появилась бутылка коньяка. Потом вторая...
Перед отъездом министр... смачно поцеловал директора института в губы (ох, как этого не любят французы!), и делегация поехала на вокзал.

Прошло, кажется, с неделю после этого эпизода. Я получил приглашение на прием к министру, но передал это приглашение своему шефу: я должен был улетать в командировку.
Когда я вернулся, меня вызвал шеф и сказал, что он чувствавал себя очень неловко по отношению к коллегам, руководителям других фирм: во время приема министр говорил исключительно о фирме Эр Ликид и не упомянул ни одной другой фирмы, представители которых были на приеме!
– Что вы ему сделали там, в Гренобле?
–Завтра к нам приедет директор института и вы услышите «из его уст» пикантную подробность!

* *
Секретарша Президента фирмы мне сообщила, что надо перевести французский текст на русский...

Это были годы политического и экономического сближения между Францией и Советским Союзом, столь необходимого – по мнению генерала де Голля и желательного – по мнению советского посла Богомолова.
Правительство Франции пригласило А.Н.Косыгина посетить страну с официальным визитом.
В таких случаях мобилизуются все министерства и ведомства, которым ставится в обязанность разработать наиболее «привлекательную» программу визита.
Кто-то счел, что визит в наш институт, расположенный вблизи города Гренобль, будет интересен такому высокому гостю, и министерство науки и техники предупредило Президента моей фирмы, что посещение института включен в общую программу визитов.

Я ознакомился с приветственным текстом Президента и сказал ему, что в русском языке нет такой формулы вежливости, которая сводилась бы к следующему: «я вас уважаю, но лучше было бы вам не посещать нашу фирму»!
– Не знаю, чем занимаются в министерстве науки и техники, а работать на них должны мы, промышленники, – «свирепствовал» Президент.
Не помню количества вариантов «приветственного слова», которое попало в корзинку, но основное направление оставалось без изменений. Об этом я предупредил моего директора департамента, потом нашего дипломатического советника и, наконец, самого директора института.
– Если Президент не внесет поправок в свой текст, то в день визита господина Косыгина позвоню в полицию и скажу, что меня предупредили о возможном покушении на жизнь Премьера, и, в таком случае, визит будет отменен!
Мне было приказано приехать в институт за два дня до визита и ждать до последнего момента окончательного текста «приветствия». Накануне визита, было около полуночи, я вручил окончательный текст перевода связному жандарму и лег спать.
Затрещал телефон. На часах было пять утра. Портье гостиницы мне сообщил, что самолет вылетит из Парижа с опозданием и что я могу спокойно досыпать!

С минуты на минуту ждали приезда Премьера.
Журналисты говорили, что «приветствие» Президента было «серо-пепельного цвета», но лучше того, что было в самом начале.

Премьера окружала тесным кольцом «близкая» охрана: никак не подойти! Непосредственно рядом с охраной шел князь К.Я. Андроников (переводчик генерала де Голля и мой бывший преподователь древне-греческого).
– Что вы тут делаете? – спросил князь.
– Я работаю на этой фирме.
– Вы в курсе того, что будут показывать Премьеру?
– Да.
– Левшин, отойдите и уступите место, – отдал распоряжение князь.
– Идите, идите, – подтолкнул он меня...
Но охранник схватил меня за плечо и оттянул в сторону. Князь Андроников объяснил, что я «свой», но, при моей повторной попытке подойти к Премьеру, меня оттянул другой охранник...

Гвоздем программы была анимация сердца лягушки, пролежавшей шесть месяцев в жидком азоте.

Премьер остановился перед большим телевизионным экраном. На маленьком пристроенном прилавке билось сердце только что оперированной лягушки. Рядом лежало в биологическом растворе размороженное сердце!
Электроразряд – и сердце забилось... нормальным ритмом!

И тут произошло нечто непредусмотренное: в момент электроразряда толпа надавила на меня, а я толкнул Премьера в плечо и оказался в центре телевизионного экрана!
В тот же вечер мне позвонили из Москвы, со словами: ... «Мы послали Премьера, а взамен получили тебя»!
В свою очередь, мое начальство тоже на следующий день прокомментировало мое появление на экране: «Мы хотели видеть господина Косыгина в нашем иснституте, а увидели тебя»!
– У меня был сговор с господином Косыгиным: он мне сказал, что его все знают, а что я мало известен даже на своей фирме... и уступил мне свое место, чтобы вам напомнить о моем существовании!