Сорок лет Моисей водил избранный Богом народ по пустыням, расспрашивая у всех встречных бродяг дорогу. Те говорили, что до Земли Обетованной уже рукой подать, надо только пойти туда – не знаю куда, найти то – не знаю что. А как раз за ними – райские кущи.

Вначале евреи, как кто путние, добросовестно месили ногами песок, расталкивая назойливых скорпионов. Проходят годы – но нет исхода, хотя вышли уже давно. Тогда терпение их кончилось и подступили они к своему поводырю с ножами острыми: какого чёрта они ходят вокруг да около да сколько он ещё будет издеваться над людьми? Зачем Моисей увёл их из Египта, где они вкусно если и мягко спали? И посыпали громко голову пеплом: почему они поменяли сладкую чечевичную похлёбку на никому не нужное первородство!

Когда мятеж бывших рабов был подавлен, оставшимся в живых Пророк объяснил: с Богом не спорят, свободу не выбирают, а прямая дорога ведёт только в ад.

Говорили, говорили князю Дмитрию Ивановичу: не лезь на рожон, не трогай спящую собаку и не дразни гусей. Какая свобода тебе ещё нужна – царь татарский слаб и слабеет с каждым годом. Надо только подождать ещё один век – и Великая Татария распадётся на независимые государства сама собой. Очень логично, но если логика не совпадает с чувством, то человек сердится ещё больше.

Видели русские князья, видели: в столице что ни год – меняется хозяин: правнуки Бату-хана режут и травят друг дружку с завидной регулярностью. Величие татарского этноса шло к концу: уже выпала пружина и кончился завод, курганы осели и кости знаменитых предков растащили полевые мыши. Кажется, сейчас самое время ударить шапкой о землю и закричать на весь мир не своим голосом. Очень хочется ускорить события и поднять голову – лишь бы потолок не помешал.

Нет ничего хуже лёгкой победы: шапками закидаем – подумал князь Дмитрий, разбив небольшое татарское войско в 1378 году. Почуяв себя кумом королю и сватом министру, московский улус отказался платить налоги в федеральный бюджет. Формально отложившись от Золотой Орды и подняв знамя восстания, он не знал, что через год на трон империи сядет способный полководец и администратор – хан Мамай. Так бывает: на закате своего дня этнос выбрасывает наверх личность, которая гораздо больше подходит для другого времени.

Новый царь быстро навёл порядок среди татарской знати и начал подготовку к походу против непокорной лесной окраины. Он хотел восстановить конституционный порядок – а это святое дело. Но сил у него было мало: Мамай едва наскрёб 150 тысяч душ. Батый во время своего освободительного походы на Русь привёл минимум в два раза больше. Видимо, царь надеялся на извечный страх русских перед татарами, которых ещё никто не бил по-настоящему. Наверно, рассчитывал на усиление клановых противоречий между князьями, многим и которых был не подуше рост влияния московской семьи. И так бывает: обе стороны просчитались. Дмитрий Иванович рассчитывал на многолетнюю смуту в столице, как на своего самого надёжного союзника – а получил в противники самого Мамая. Татарский хан рассчитывал на живую память о нашествии Батыя, а увидел перед собой огромное войско.

Источники скупо говорят, что на Руси началась паника, когда дошла весть о воцарении Мамая – его хорошо знали. Вопрос быть или не быть стал гораздо острее, чем имел ввиду принц Датский. Времена князя Игоря прошли: выгода единства стала достаточно очевидной и выросли люди, которые хорошо знали сказки истории, и у них от страха пальцы сжимались в кулак. Никто не хотел повторения старого: началась тотальная мобилизация.

Как всегда, перед великим событием общество раскололось на две партии: войны и мира, разумных и экстремистов, предателей и патриотов, своих и чужих.

Ах – свобода! Ах – независимость! Сколько брани сказали и выслушали люди ради них! Видимо, не простые это слова, а заколдованные – кровь льётся потоками там, где люди думают о них всерьёз. Присмотритесь: над каждой лужей крови реет дух свободы.

Партию Добрых Молодцов возглавил сам великий князь. Тридцатилетний администратор харизмы не имел, а был известен современникам как большой жизнелюб, ценитель напитков и застольной беседы, женский баловень. Личный авторитет такого воителя не смог бы собрать Русь для защиты от карателей. Но уже подходило время выхода русского народа из небытия: обыкновенного человека послушались, как признанного вождя. Мамай бы на месте Дмитрия совершил чудеса. Дмитрий на месте Мамая с приятностью проводил бы время в гареме, не думая о лесных бунтовщиках. Дождался бы своей порции сушённых мухоморов и отбыл в мир иной, не оставив даже имени.

Но дух свободы, как и запах весны, делает глаза шире и расправляет спину: неважно, что великий князь не Святослав и не Илья Муромец: он знамя нации, её надежда и будущее. Это только кажется, что народы выбирают себе голову: здесь работает принцип – «Бог дал – Бог и взял. Да будет благословенно имя Его!». Голова у народа одна – своя, и другой не будет. Сражаться с духом свободы – дело не лёгкое и требует большого личного мужества. Тот, кого он не пьянит и кому не кружит голову запах крови, выступает против народа.

Перед походом князь Дмитрий Иванович поехал за благословлением в Сергиев монастырь. Старец встретил его не ласково: согласно легенде, Сергий Радонежский был ясновидящим. Он сказал ему слова мудрые: смирись, княже, не лей русской крови зря. Царь хочет почестей и злата – так тебе трудно согнуть спину? Легче уложить горы трупов ради призрака независимости, которую Русь всё равно сейчас не получит? Он пройдёт сквозь пальцы, а Русь останется ни с чем – только имя твоё попадёт в скрижали истории.

Князь молчал – со святыми не спорят. Да и механизм мобилизации был уже запущен – лошади сами несут, постепенно сатанея, а вознице остаётся только не вылететь из седла. А вылететь очень просто. И страшно, страшно человеку обыкновенному – если перешагнуть через самого себя, пойти на попятную – долго ли останешься великим? Что ответят собеседники на традиционный вопрос: «ты меня уважаешь?». Да проснёшься ли на следующее утро, ведь слишком многие сделали ставку на эту войну. Попробуйте сказать «нет» - когда все говорят «да». Отец Сергий и сам понимал безнадёжность ситуации, и потому всех иноков, пожелавших умереть за Святую Русь, освободил от монашеских обетов. И упорно молчавшему князю шепнул: «Ты победишь!».

Судьбы, судьбы людские: царь, из последних сил собирающий государство, которое расползается под руками, князь, с гордостью озирающий море людских голов, как своё собственное, и святой, который ничего не может исправить. Не может даже оказаться правым перед потомками, для которых кровь предков – лучший наркотик.

Историки до сих пор спорят, сколько людей привёл князь Московский на Куликово поле. Диапазон мнений такой: от несколько больше, чем Мамай, до намного больше, чем Мамай. Самые экстравагантные уверяют: в два, если не в три раза больше! Не будем спорить, скажем так: Русь обезлюдела после побоища на Дону. На клочке земли сошлись, заходясь в крике и злобе, не менее 400 тысяч человек. Татарское войско было разгромлено, Мамай бежал, но недалеко: его зарезали по дороге свои же.

Свобода – это не праздник, а начало большого пути. Пророк водил евреев 40 лет по местам, совсем не пригодным для жизни, а русским людям после Куликова поля остался ещё век месить грязь – чтобы дух свободы стал более плотным. Может, год хождения по пустыне засчитывается за три – не знаю. Только через год после победы хан Тохтамыш – ещё один великий полководец – объединил империю и в 1382 году успешно осуществил то, что не удалось Мамаю: Русь была разорена, а в Москве не осталось в живых ни одного человека. Впрочем – не в первый и не в последний раз.

Великий князь поехал собирать войско на север – в лучших традициях – да так ничего и не собрал: всех, способных держать оружие, поглотила Куликовская битва. Возрождающийся этнос только поднял голову, как снова был втоптан в грязь. Казалось, вернулись батыевы времна: бессильная Русь, постоянные набеги и страх, безысходность – нет спасения.

Но всё обошлось: Тимур, последний великий потомок Чингиз-хана, как будто нанялся вызволять русский народ из безнадёжного положения. Он воевал с Тохтамышем настолько упорно, что остаётся видеть в нём перст Судьбы. Бог любит троицу – Тимур три раза за шесть лет ходил в Орду, пока не убил Тохтамыша и не развалил царство на отдельные улусы.

Только 15 лет прошло между Куликовской битвой и гибелью Золотой Орды. Немного терпения – и независимость Русской земли пришла бы сама собой, как подарок Судьбы. Или как заслуженная награда за перенесенные терпеливо страдания. Одно несомненно: история не делает ошибок, а свобода всегда есть результат долготерпения. Героизм не к месту и не ко времени оборачивается чудовищными конвульсиями – и человека, и народа. Свобода – как любовь: приходит сама и уходит не спросившись разрешения. И нечего хвататься за её подол жадными руками.