Дошло до меня, о великий царь, что в славном городе аль-Москве правил халиф Сталин бен Виссарион – защита веры, опора справедливости и шатёр милосердия. Правление его было долгим и счастливым: правоверные русские мусульмане и примкнувшие к ним инородцы ежедневно вкушали манну небесную – не было ни неурожаев, ни смуты, ни военных действий. Аль-Москва стала столицей правоверных всего мира и была украшена тысячами и тысячами мечетей. Халиф Сталин был несравненным толкователем Корана и знатоком шариата, что привлекало к его двору просвещённых мулл и улемов со всех уголков вселенной. В конце концов их стало так много, что халиф повелел построить специальную российскую академию наук, которая по праву затмила все языческие школы греков и немцев.

В аль-Москве процветала культура – тысячи и сотни тысяч талантливых юношей спешили повергнуть к стопам повелителя вселенной свои касыды и газели – зная его тонкий вкус и щедрую руку. Но как звёзды на небе блистали при дворе Сталина немногие поэты. Среди них Александр Пушкин и Омар Хаям, Маяковский и Пастернак, Гесиод и Лермонтов, Гейне со своим неразлучным другом Гёте – да пребудет над ними милость Аллаха!

И как на солнце бывают пятна, так и у великого Сталина было горе: в расцвете лет умерла его любимая наложница Екатерина Великая. Это была не только очень красивая, но и святая женщина: продавая драгоценности, подаренные ей халифом от всего сердца, она построила мечеть Василия Блаженного и огромное медресе МГУ – Мусульманский Гуманитарный Уни верситет. Мечеть Василия Блаженного с тех пор стала визитной карточкой Москвы, а медресе до сих пор готовит выдающихся улемов, имамов и ходжи для всего исламского мира.

Сердце святого халифа было ранено не только безвременной кончиной любимой жены: его младший брат Троцкий – хан тоже постарался в этом отношении. Вначале братья жили душа в душу: Сталин усердно молился Аллаху о ниспослании всяческих радостей для народа русского и ел жирный плов на парчёвых подушках. А Троцкий –хан, как имеющий от Аллаха огромные организаторские способности, верно служил ему в качестве великого визиря. Крепкий хозяйственник, он реорганизовал систему управления, оптимизировал фискальные институты и ввёл правильное денежное обращение. Инфляция прекратилась, а московский золотой динар без сомнения принимался менялами даже в далёком языческом Вашингтонске. Великий визирь справедливо распорядился плодами реформ: значительную часть доходов он вложил в разведку и добычу углеводородов, золота и манны небесной – которая на Руси исконно составляла главный продукт питания. А это в свою очередь привело к активизации экспорта углеводородов, что позволило заполнить золотом все подвалы Госбанка и даже пришлось выселять мелкий чиновный люд с первых этажей.

Огромные успехи Троцкого-хана создали ему вполне заслуженную славу – но Иблис-проклятый на страже человеков. Он поднял демона гордыни в душе его и возбудил зависть в глазах его. И решил младший брат, что он достойней старшего. И стал он лелеять в сердце своём планы чёрные: убить русского халифа, захватить аль-Москву и всем владеть. Чернота души Троцкого не осталась не замеченной внимательными людьми: любимый брат Сталина – эмир всех итальянцев и эфиопов Муссолини – как-то на пиру в Большом дворце курултаев обратил на это внимание повелителя правоверных. Однако Сталин, как человек кристальной честности \а эту черту он один унаследовал от Ленина\ - просто не мог предположить, что кто-то из его братьев был человеком нечестным и подлым. И он даже мягко и деликатно укорял Муссолини за негативное восприятие действительности.

Но изменник закусил удила: в недобрый час он стянул в Москву верные ему полки Бердичевских, Тульчинских и Житомирских казаков – якобы для воинского парада и богатырских ристалищ на Красной площади. И тёмной-тёмной ночью, наточив нож булатный на точиле предательства, Троцкий-хан прокрался в опочивальню Сталина. Но не тут-то было: Аллах отвёл опасность от праведного халифа – удар кинжала принял на грудь верный нукер Берия-бей. Он защитил повелителя и прогнал убийцу. Троцкий бросился к верным воинским частям – но Аллах помрачил их разум: житомирские и тульчинские казаки в первый же день мятежа перепились и стали грабить аль-Москву, насилуя женщин, убивая детей и совершая многочисленные и разнообразные преступления на почве межэтнической и межнациональной розни. В конце концов оставшийся верным воинскому долгу и присяге жмеринский полковник Наполеон велел поджечь столицу, чтобы прекратить эти бесчинства и безобразия. Очевидец событий, известный хафиз Лермонтов, сложил на эту тему такую касыду:

Скажи-ка дядя, ведь не даром
Москва, спалённая пожаром,
Троцкистам отдана?..

Поэма в период смуты оказалась утеряна и потом по крохам и намёкам восстановлена пытливыми исследователями. И нынче все знают, что виртуальный «дядя» подробно и доходчиво рассказывал племяннику, как подавили заговор. Собственно говоря, эта поэма – единственный документ, который проливает ясный свет на важное событие древнерусской истории.

Троцкий, увидев, что дело его не выгорело, бежал за границу. Сначала он подался к брату в итальянский эмират – но Муссолини строжайше отчитал его за плохое поведение и отказал в политическом убежище. Уехавши из Рима, Троцкий долго скитался среди племён Иберийского полуострова, пытаясь сколотить себе приличный султанат. Но мужественные горцы не дали себя обмануть: его главная армия была наголову разбита в ущелье Ронвеваль эмиром франков Роландом, а он сам был осаждён в Гренаде мадридским шахом Франко. После годичной осады город пал, и Троцкому пришлось бежать в женском платье, чтобы спасти свою никчемную жизнь.

Незадачливые и доверчивые купцы из города Севилья приняли было Троцкого как родного, и он тут же начал интриговать, пытаясь вернуть себе Гранаду. Между этими городами засновали во множестве гонцы и доверенные лица, золото, оставшееся от продажи углеводородов и загодя вложенное в ценные бумаги у ирокезов лилось рекой, возбуждая алчность и корысть у самых свирепых праведников и смиренников… Об этом периоде жизни Троцкого известный поэт-современник написал историческую балладу, которая начинается так:

От Севильи до Гренады
В тихом сумраке ночей
Раздаются серенады
Раздаётся звон мечей…

Конечно, поэт романтизировал эпоху, но суть всё же передал верно: человек везде остаётся человеком, и после многих лет испанцы настолько устали от интриг беглого москвича, что всем миром попросили его уехать куда-нибудь добром. И вот на последние деньги, оставшиеся на память о ценных бумагах ирокезов, Троцкий столковался с небезизвестным пиратом – Колумбом-мореходом – и отправился открывать Америку, убедив тёртого разбойника, что это очень перспективная инвестиция. Америку они таки открыли, но быстро повздорили из-за дележа награбленного золота ацтеков и инков. В поединке на саблях Колумб оказался круче и вынудил Троцкого бежать в Мексику с концами. Верные люди говорят, что там он и опочил - в вигвамах команчей от угрызений совести.

На святой Руси в это время правоверные бурно, от всего сердца радовались чудесному спасению халифа и требовали самого сурового наказания заговорщиков. Изменников искали всем миром и за несколько лет переловили всех. Их оказалось так много, что кадии аль-Москвы не справлялись с делами и пришлось приглашать судей из провинции. Процессы над изменниками шли очень демократично и принародно: все видели, как вершилось правосудие. Правоверные уходили с процессов полностью удовлетворённые: самые закоренелые злодеи отправлялись на ковёр милосердия, где Берия-бей – новый меч справедливости великого халифа – рубил им головы, наполненные неконструктивными мыслями и замыслами.

Милосердие Сталина, уже вошедшее в поговорку, и здесь спасло жизни тысячам тысяч: если была хоть малейшая возможность, он кассировал суровые приговоры, сохраняя жизнь своим заблудшим овцам. Помилованные халифом отправлялись не в зиндан, а в Колымский эмират, где в благоприятных условиях начинали новую, светлую жизнь с чистого листа.

Толерантность Сталина простиралась до того, что многие заговорщики, раскаявшиеся в преступлениях, были оставлены а Москве с испытательным сроком. Дело в том, что Троцкий-хан, используя средства, вырученные от продажи углеводородов, привлёк к комплоту много творческой молодёжи, которой вскружил голову щедростью и обещаниями за казённый счёт.

Сталин никогда не был строг к художникам слова, ибо как сказал пророк – они никогда не делают того, о чём говорят – т.е. попросту болтуны. Поэтому он с радостью помиловал поэтов Мандельштама, Пастернака и примкнувшего к ним Пушкина со своей няней Ариной Родионовной. И те, в свою очередь, осознали свои достойные сожаления политические ошибки и до конца дней без устали слагали хвалебные оды и касыды о Сталине. Колебавшиеся насчёт линии партии Аллаха Шолохов и Горький отбросили свои колебания и написали свои замечательные произведения «Тихий Сталин» и многотомную трилогию «Отец, мать и сын». Сын древнерусских ханов Толстой продал на базаре свою наложницу Аэлиту, которую ему подбросили агенты Троцкого – чтобы отвлечь его от социально-значимых тем на бесплодные научные фантазии. И как только он избавился от лукавой прелесницы, как тут же написал роман-эпопею «Сталин Первый» - за которую ему вполне заслуженно присудили нобелевскую премию по исламской литературе.

Иных спасти не удалось: испугавшись правосудия, добровольно ушли из жизни поэты-почвенники Есенин и Гумилёв. Хотя последнему не стоило и переживать: написанная им загодя поэма «Сталин в ноябре» уже вошла в сокровищницу мировой культуры. Молодой, но подающий большие надежды кинорежиссёр Ромм, помилованный в общем списке, немедля снял одноименный двухсерийный блокбастер – за который среди прочего получил шубу с плеча самого Защитника Веры.

Хотя судьба некоторых не баловала. Так, поэт Маяковский – сын одного из сподвижников Ленина – был отправлен на строительство Саяно-Шушенской электростанции за свои стихи, полные двусмысленных и скабрезных шуток. Этот молодчик на деньги Троцкого умудрился проникнуть в гарем Сталина и взять интервью у ряда физически неудовлетворённых наложниц. Можно представить, что они ему наговорили и какой только клеветы на халифа он наслушался! Судьи в справедливом гневе приговорили охальника к публичному отсечению всего того висит и иногда стоит совсем не к месту. Однако Великий Сталин, памятуя о заслугах его отца, направил юношу на стройки народного хозяйства.

Трагично сложилась судьба Овидия – вполне бесталанного поэта, промышлявшего при дворе халифа буколической порнолирикой. Отец его – ходжа Насреддин – современник Ленина - был известнейшим исламским правоведом и знатоком всех тонкостей шариата. Именно его труд – «Ленин – Двенадцатый имам» - до сих пор изучают студенты, подвизавшиеся на благородном поприще юриспруденции. Этот перл учёности и красноречия знают все образованные мусульмане. А его сын «прославился» сомнительными поэмами «Искусство однополой любви», «Торжественный выход гей-парада из Успенской мечети Кремля», да ещё лозунгом: «Геи всех стран, соединяйтесь!» - соответствующей неприличной картинкой. Это был откровенный пасквиль на великого исламского святого Карла ибн Маркса, который написал программный «Манифест исламской партии» - несравненный теоретический документ, воспевающий подвиги хиджабов и шахидов домусульманской Европы. Надо сказать, что Сталин долго терпел художества юнца ради заслуг его отца. И только после того, как ходжа Насреддин был уличён в троцкизме – Овидия сослали в Нерченский рудник навечно без права писать и рисовать. Вообще халиф Сталин был как человек очень мягкий, деликатный и толерантный – нужно было сделать много гадостей, чтобы вывести его из себя. Одного он совершенно не переносил в людях: пошлости и безнравственности.